Почему Красная армия не захватила Берлин зимой 1945 года, хотя имела на это все шансы?

Восемьдесят лет назад, 14 января 1945 года, 1-й Белорусский фронт под руководством Георгия Жукова начал свою операцию в рамках Висло-Одерской операции. Хотя он и начал на два дня позже 1-го Украинского фронта, который действовал на юге, его продвижение оказалось значительно быстрее, что позволило ему достичь больших результатов.

Жуков продвинулся настолько далеко, что Василий Чуйков, командующий 8-й Гвардейской армией на направлении основного удара, в 1964 году заявил: «Наши войска… могли бы в начале февраля продолжить наступление на Берлин, пройти еще восемьдесят-сотню километров и завершить эту масштабную операцию взятием германской столицы на ходу».

Жуков отреагировал резко: «В. И. Чуйков изложил свои воспоминания так, чтобы прежде всего прославить себя и опорочить мою деятельность как представителя Ставки ВГК и командующего Первым Белорусским фронтом в период проведения Висло-Одерской и Берлинской операции».

На публичных дебатах по этому вопросу многие генералы 1-го Белорусского фронта выступили против утверждений Чуйкова, однако тот остался непреклонным и в конце дебатов заявил, что все равно уверен в своей правоте.

В XXI веке историк Исаев оценил слова Чуйкова так же негативно: советские войска «вряд ли бы дошли до города и подняли знамя над Рейхстагом. Это практически однозначно».

Аргументы Жукова, его генералов и Исаева выглядят убедительно: 1-му Белорусскому фронту, если бы он направился к Берлину, угрожал удар с севера от немецкой группировки в Померании. Какой смысл в походе на столицу врага, если под ее стенами ты окажешься в окружении, как Красная армия в 1920 году близ Варшавы?

Тем не менее, к концу этого текста читатель, скорее всего, станет на сторону Чуйкова и начнет считать «верхние штабы» виновниками ряда серьезных ошибок. Давайте попробуем разобраться, почему.

Почему во время Висло-Одерской операции возник шанс на захват Берлина?

На первый взгляд Висло-Одерская операция (12 января — 3 февраля 1945 года) является образцом для любой глубокой операции: даже в 2025 году нет аналогичного примера по масштабу, скорости и числу участников. Войска Жукова начали наступление 14 января от Вислы, а уже 31 января они оказались на западном берегу Одера. Полтысячи километров за 17 дней против одной из сильнейших армий мира — это действительно впечатляющий результат.

Успехи Жукова становятся очевидными, если сравнить его достижения с соседним 1-м Украинским фронтом под командованием Конева. Фронт Жукова, из 1,12 миллиона человек, потерял 17 тысяч убитыми — 1,55 процента. В то время как фронт Конева, из 1,08 миллиона человек, потерял 26 тысяч, или 2,42 процента. При этом за 19 дней участия в операции Жуков продвинулся на 500 километров, а Конев за 22 дня — лишь на 400 километров. Причины успехов Жукова, если ознакомиться с мемуарами его соратников, становятся достаточно понятными:

«…мы вели постоянную и целенаправленную разведку. Ни в одной операции [Великой Отечественной войны] до этого она не была организована так, я бы сказал, основательно. Командующий фронтом Г. К. Жуков уделял ей исключительное внимание, он требовал от нас выявить характер и систему обороны противника на всю тактическую глубину…»

Его фронт точно знал, когда противник выводит смены в тыл, и наносил удар в то время суток, когда в окопах находилось максимальное количество людей. Участники событий вспоминают первые траншеи, из которых не раздавались выстрелы: перепрыгивая их, советская пехота видела только немецкие трупы. Это неудивительно, поскольку по количеству артиллерийских орудий Красная армия значительно превосходила Вермахт, хотя немецкая промышленность была гораздо сильнее советской.

Соседние фронты не смогли добиться такого успеха: они менее тщательно провели разведку первой линии, и в некоторых случаях их артподготовка пришлась по почти пустым окопам, слабо затронув глубину.

Не менее важной отличительной чертой руководства Жукова было то, что он ориентировал танковые командиры обходить узлы сопротивления противника, даже если там находились десятки тысяч солдат, и двигаться дальше, не опасаясь за свои тылы. Обойденные узлы сопротивления затем добивали пехотные армии. У Ивана Конева такие обходы происходили несколько реже, и часто танкисты теряли время, выбивая противника из городов — ключевых транспортных узлов.

Однако эта же скорость создала и напряженные дебаты: могла ли Красная армия не просто выйти к Одеру в январе 1945 года, но и взять Берлин в середине февраля?

Чем быстрее наступают войска в глубокой операции, тем ниже их потери. Противник, перебрасывая свои резервы к фронту, при высоком темпе наступления не успевает занять оборону и окопаться. Наступающие танковые клинья застают резервы в открытом поле, расстреливают их на ходу и давят гусеницами, рассекая их. В результате тот, кто наступает быстрее, сталкивается с меньшим сопротивлением: резервы противника ведь не бесконечны.

Чуйков, а за ним и Жуков в своих мемуарах отмечают, что благодаря этому к началу февраля 1945 года у противника на берлинском направлении оставалось очень мало сил: захват города был возможен. Жуков прямо говорит: еще 26 января того года он внес в Ставку предложение атаковать Берлин без остановки. И это решение было утверждено. И до первых чисел февраля все в этом направлении и происходило. Жуков 4 февраля отдал войскам «ориентировку»:

«Противник перед 1-м Белорусским фронтом не имеет крупных контрударных группировок. Противник также не имеет сплошного фронта обороны… Задачи войск фронта… стремительным броском 15-16 февраля захватить Берлин».

Таким образом, Чуйков и Жуков до самого конца Висло-Одерской операции мыслили одинаково: она не должна была быть Висло-Одерской, а должна была стать Висло-Эльбинской. Нужно было захватывать Берлин.

Почему РККА не захватила Берлин в феврале 1945 года: версия Жукова и всех-всех-всех

4 февраля произошло изменение в настроениях Жукова и большинства советских генералов. Георгий Константинович объясняет это просто: противник создал ударную группировку на северном, открытом фланге 1-го Белорусского фронта, в Померании, и планировал ударом оттуда срезать советский клин, тянущийся к Берлину.

Звучит угрожающе, но есть одна проблема. Послевоенным историкам стало известно, что в померанской группировке немцев было около 30 дивизий (в эквиваленте), причем, откровенно говоря, некоторые из них были сильно ослаблены. Даже с учетом всех тыловиков это порядка 400 тысяч человек, менее тысячи танков, и часть из них немцы подтянули только весной, а не в феврале.

В то же время у советских войск в Висло-Одерской операции было два миллиона человек и семь тысяч танков и самоходок, большая часть из которых находилась у Жукова. Закрыться от удара с севера тысячей танков и